Пальцы сжимают хлопковую ткань футболки в области солнечного сплетения, и Стивен, опираясь другой рукой на кухонный стол, пытался усмирить разгоревшийся внутри огонь. Выходило плохо, и это было больше похоже на разливающуюся кислоту в желудке. Предложите выпить таблетки? Не помогут. Хаксли уже переживал подобное и знает, что это пройдет, но не факт, что скоро. Такое же было, когда они с отцом уже опознали тело Джины и разговаривали со следователями – вот тогда-то его, прямо за столом, резко и скрутило. Служащий растерялся, а вот старший Хаксли спокойно объяснил, в чем причина и признался, что это может случиться в любую секунду и с ним, просто он еще до конца не осознал смерть дочери. Только Джина мертва уже не один год, а до даты смерти еще немало времени. Сегодня утром обнаружили его хорошего друга мертвым у себя дома. И он тоже был мутантом – ничего особенного, умел создавать астральную проекцию, но толком управляться не умел.
Все началось еще в прошлом году. Хаксли попросили о сотрудничестве в деле с убийством, чтобы составить психологический портрет убитого мутанта. Сначала Стивен ничего не почуял подозрительного, потому что расследование выпало как раз на одну из важных трагических дат в его жизни, и ему хотелось поскорее разобраться с этим, чтобы потом можно было уехать навестить семью и отца в тюрьме. Но одним утром, пытаясь подняться после бессонной по неизвестным доселе причинам ночи, мужчина вдруг четко осознал, что дело это, мягко говоря, попахивает дерьмецом. Сразу возникли силы на то, чтобы вскочить с кровати, надеть на себя первое, что попадет под руку, и поехать туда, где, в теории, должно было находиться тело. По иронии судьбы, именно в этом морге работал Линдерманн. Стоит, наверно, опустить, реакцию последнего на влетевшего с едва полученным разрешением на осмотр тело психолога в помятой одежде. Правда, первое, что спросил Стив, было одно – мутант ли убитый. Отрицательный ответ подтвердил все подозрения, и это был первый шаг к большому будущему, о котором он только тогда не думал.
Тогда они оба впервые заговорили о том, что все действительно очень плохо. Дело закрыто, и Хаксли не мог уже ничего предпринять. А если бы попытался, то им бы хватило двадцать секунд, чтобы узнать его расовой принадлежности, и двадцать четыре часа, чтобы избавиться от него, как от проблемы. Паранойя, кажется, заразна, но отрезвляет разум, когда доходит до крайностей. И Стивен пытается что-то предпринять, потому что все оправдания сидеть сложа руки слишком жалки для него. Некоторые знакомые, пара хороших друзей, поддержка идеи от Олдоса – без последнего он вообще вряд ли решился что-то делать – и вот небольшая компания мутантов, которые пока что не планируют ничего опаснее третьего литра виски в один вечер в приличном баре. Система проста как дважды два – ты помогаешь им, они помогают тебе, независимо от личных отношений между вами. Если тебе нужен адвокат, ты идешь к адвокату-мутанту. Психолог? Обращайтесь к Стивену, возможно, под конец сеанса он посмеется вместе с вами над небольшими проколами с вашими способностями. Олдос являлся той самой негласной надеждой, что если что-то произойдет – он будет тем, кто скажет правду, а не подожмет хвост под чужим давлением. И еще он мог научить управляться со своими страхами.
Но сегодня утром Хаксли понял, что вся их деятельность – игра в детском саду относительно реалий современного мира. У Кейна действительно начинались проблемы, и Стивен первым пытался пресечь её на корню. А его просто убили. Нашли мертвым с разбитой черепушкой в ванной комнате. Несчастный случай, конечно, только психолог крайне редко верил в совпадения.
И стоя здесь и сейчас, продолжая сжимать футболку в области разгорающейся боли, потому что терять друзей – это крайне хреново, Стивен пытался понять, что ему теперь делать. Почему он так теперь потерян и подавлен, почему не пытается искать правду, а стоит как истукан на своей кухне в темноте – рассветает поздно в это время года, а часы показывали лишь восемь утра. И Хаксли не сразу слышит шаги за спиной, но едва почуяв чужое присутствие, покрывается полностью сталью, оборачиваясь назад.
- Ос, так шутить хреново,- только и выдавил из себя Стивен, возвращая себе свой привычный вид, и приложил усилие, чтобы вновь не сжать футболку – просто сглотнул. Впрочем, Линдерманн давно уже мог чувствовать себя тут, как дома, так что мужчина уже не предлагал кофе или чай - не царь, сам сделает.
Даже, кажется, года полного не прошло, но они сдружились сильнее, чем сам от себя до этого ожидал Хаксли. Это не была та самая дружба, где можно было нажраться вдвоем в ближайшем баре. Нет, здесь возникало что-то более возвышенное, связывающее, и, признаться, психолог даже не сопротивлялся. Если закрыть глаза на пару моментов, то Олдос был отличным другом. И уж с ним точно никогда не заскучаешь.

Порой люди врываются в нашу жизнь с таким стремлением и неожиданностью, что остаются в ней крепко и надолго, если не навсегда. То же самое произошло с Олдосом и Стивеном, вроде вчера играли в гляделки у него в кабинете, но сегодня Линдерманн единственный, которого Хаксли действительно мог понять с полуслова, а иногда и одного взгляда было достаточно, чтобы без всяких способностей узнать, что у мужчины в голове. Психолог был только этому рад, хотя, признаться, серьезно не задумывался об этом. Просто Олдос Линдерманн стал в один момент близким другом, а следом запах формалина кажется совершенно обыденной вещью, и утро порой не было утром, если, встав к работе, Хаксли не обнаруживал спящее тело у себя на диване. Мужчина на выходных мог проспать до позднего обеда, но и в рабочие дни в это время лишь просыпался.
Стивен был рад видеть Олдоса, что попытался выразить улыбкой, которая даже не выглядела шибко сдавленной. Дым сигареты пробуждает и в психологе желание начать утро со стандартного набора курильщика, и, продолжая слушать Линдерманна, мужчина подобрался к кофеварке, врубая её и нащупывая почти опустошенную пачку своих сигарет. Слава небесам – или чему вообще сейчас можно вообще доверять – Олдос никогда не проявлял жалости. Если бы он сейчас начал говорить что-то, какой Кейн был отличным парнем, Стивена окончательно бы замкнуло на этом. Проблема в том, что Хаксли не всегда умел направлять амбиции в правильное русло, и подозревал – однажды, это могло бы обернуться ему боком. И ведь он чувствовал, что шел не по тому пути, но упрямо настаивал, что мирным путем все можно решить. Они же ничего не сделали толком – просто дали друг другу малые гарантии, что есть на кого положиться. И Кейн не был тем самым отличным парнем с красавицей женой и двумя очаровательными детишками. Обычный холостяк, имеющий непостоянных девушек, развлекающийся по пятницам в баре за спортивным матчем. Даже не душа компании, просто человек, который был кому-то другом, а кому-то сыном, которому не посчастливилось стать мутантом – вуаля – уже послезавтра от него останется лишь прах.
После монолога Олдоса, Стивен, ставя рядом с ним вторую кружку с крепким кофе, встал рядом с другом, опираясь на стол, и выдохнул дым в сторону. Хаксли смотрел в стену взглядом, который, обычно, не предвещал ничего. Там не было пустоты, просто глубокие раздумья, хотя было сложно, когда еще и сигаретный дым начал дополнять эффект боли в животе, но психолог сейчас не обращал на это внимание.
- Какая причина смерти? – спросил Стивен, не смотря на Линдерманна. Ос выбрал правильный момент, когда нужно воздействовать на мозг Хаксли, и психолог это прекрасно понимал. И не сопротивлялся. Закрыть глаза? Извольте. Естественно, он имел ввиду не то, что сообщали бумажки, а что было правдой. Это подольет масло в огонь гнева, что начинал потихоньку загораться внутри мужчины.
- Я уже понял, что в этой затеи не больше смысла, чем в дзеновской коане,- едко ухмыльнувшись, произнес он и посмотрел на Олдоса, отпивая кофе из своей кружки. Горячий напиток моментально обжигает пищевод и голодный желудок, но Стиву, как и всегда, было слишком насрать на свое здоровье. «Как и в нашей жизни»,- про себя подумал он, вновь переводя взгляд на стену. Утро было тихим, разве что из соседней квартиры слышались странные звуки. То ли исполнилось древнеегипетское проклятие, и какая-то мумия ожила и теперь убивает соседей, то ли они смотрят фильм. Опыт подсказывал, что все же второе, и это тоже было частью его жизни, на которую он отчего-то решил обратить внимание впервые за последние два года.
- Твердил,- подтверждает Стив свои заблуждения, качает головой, пытаясь параллельно узнать, что все же смотрят соседи. Это была супружеская пожилая пара с явными проблемами со слухом, их дети давно уехали зарабатывать сами себе на жизнь, и иногда собирались вместе шумными вечерами за ужином. «Добро пожаловать в дом, в котором живет Стив»,- пронеслась мысль у мужчины, когда тот в очередной раз окинул покрытую мраком квартиру, освещаемую лишь светом уличных фонарей и диодных лампочек со стороны разных электронных устройств. Хаксли молчит, что сначала все шло гладко. Приходилось и тогда помогать, но если он произнесет это сейчас другу – точно ощутит все прелести подзатыльника от Линдерманна.
- Нужно, Ос, я не спорю. Иначе завтра кто-то еще окажется на твоем столе, и нет исключения, что это буду не я или сам ты. И станем прекрасным лакомством для червей и удобрением для растений. Осознание пиздец отвратительно,- на редкость для самого себя ругнулся Хаксли, хватая со стола стеклянную пепельницу и стряхивая туда пепел.- Если что, я за кремирование.
Стивен сделал все, что должен был и не должен, когда Кейн ему позвонил и сообщил о проблемах. Мужчина просто действовал, на ходу принимая решения и воплощая их в реальность. И что теперь? Что дала его практичность, его ум, его опыт? Ничего. Только новую черную ленту в углу фотографии зрелого человека.- Но что? Бить тревогу куда? Ты прекрасно знаешь, как я относился ко всем терням с властями – меньше дерьмо трогаешь, меньше оно воняет. Да, ситуация изменилась, и нужно выбирать другую тактику,- вслух думал Хаксли, продолжая скидывать пепел в емкость в руке. Кофе уже наверняка остыл, но Стив и думать забыл про напиток, как и про боль в животе. Одна цель – нужно что-то делать. И психолог нутром чувствовал, что Линдерманн определенно имеет свои идеи. Только понравятся ли они ему самому? «Олдос же твои принял. Выслушай»,- убедил Хаксли самого себя и, поджав губы, грубо смял почти целую сигарету об стекло.

стив 2, оз 1

Стив молчит на подробности смерти его друга. Настоящие подробности. Почему-то он был уверен, что после убийства Джордан остальные потери уже не будут такими.. угнетающими, но это дерьмо оставалось таким же вгоняющим в тоску, из которой не так-то просто выбраться. А дальше похороны, его наверняка попросят помочь, и Хаксли окажется среди этих траурных лиц, половина из которых сами же перестали общаться с покойным, узнав, что тот мутант, а остальные не так уж и часто появлялись в его жизни. Кейн рисковал задом - а ради кого? Ради чего умер? И так нелепо.
- Несчастный случай,- брезгливо передразнил Стивен, отталкиваясь от стола и становясь напротив Олдоса. Готов ли психолог однажды услышать о его смерти? Да он вообще к подобному не может быть готов. Возможно, с Линдерманном мужчина дружил действительно больше, чем с Кейном, но все же.
Его не очень-то в тему брошенная фраза должна была уже стать тревожным звоночком - внутри Хаксли зарождался гнев, быстро занимая места опустошения, что появились после утреннего телефонного сообщения о трагедии. Разве из них этого кто-то вообще заслужил? Ладно бы людям вредили неоправданно, наоборот, старались обойти все без лишних вопросов - получите результат и распишитесь, за поворотом будет зал, священник уже начал читать речь. А Кейн ведь не был верующим, но разве это кого-то волнует? Все шло через задницу, абсолютно все, и их жизни тоже.
Но от гнева его отвлекают слова Олдоса. Продолжая хмуриться, Стив слушает его, но через несколько слов злость на лице сменяется удивлением и растерянностью. О нет, Хаксли прекрасно понимал, к чему клонит Линдерманн, но просто не верил своим ушам. У людей было правительство, у веспериан - Наудай, и об этой группе иномирцев он был наслышан достаточно, но не придавал значения. Остается третье звено, которому некуда деваться.
- Олдос, брось. Я понимаю, что ты мне предлагаешь, но кто за нами пойдет? Оставшиеся из нашей печальной компанией, плюс парочка обиженных судьбой мутантов? Ты знаешь, что дело даже не в ответственности - её я готов взять на себя, но.. - Стив замолчал. А собственно, какие "но"? У мутантов действительно никого не было за спиной. Каждый был представлен самим себе, сам пытался решить  свои проблемы. Люди со своими-то бедами не в состоянии справиться, а тут еще мутанты и инопланетяне - ничего удивительного. Но Хаксли так же понимал, что Линдерманн не предлагал раздавать листовки возле людных мест, гласящих о том, что мутанты не хуже людей.
Хаксли молчал, а на попытки Олдоса что-то произнести жестом показывал, что думает и пусть тот молчит. Наверняка потом пиздюлей душевных получит, но разве есть выбор? Стивен даже был удивлен, что не сразу отмел этот вариант - и когда он стал возможным сторонником радикальных методов?
Наверно, в то утро, когда его отец вернулся, заляпанный кровью, и с порога дома сказал, что теперь Джордан может покоится с миром. Почему Генри смог, несмотря на то, что никогда не был убийцей? Он так спокойно признал свою вину, глядя в рыдающие лица матерей убитых, и эти женщины продолжали проклинать его прямо в зале заседания, а мужчина делал вид, что их не замечает. Самосуд - дело одно, но не когда оба погибших - несовершеннолетние. Возможно, стоило и их следом убрать. Именно об этом тогда подумал Стивен и растерялся - в теории, психолог тоже должен был испытывать неприязнь к подсудимому, но стал лишь больше уважать отца. А в чем была виновата Джордан? В том, что просто оказалась не в то время, не в том месте? Где уголовная ответственность за то, что дети запросто добрались до пистолета? Но ни убийством преступников, ни наказанием их родителей Джордан уже не вернуть. Как не вытащить отца, как не оживить Кейна.
Олд знал скелет его прошлого. Стивен сам рассказал, но предполагал, что друг что-то знал уже из его страхов, и в моменты неожиданного появления неуместного кадра в голове рядом с другом - Хаксли не сдерживал недовольного взгляда, брошенного в сторону Линдерманна.
- Это.. слишком,- все же начал мужчина, но тут же добавил до того, как тот взорвется,- Можем ли мы доверить это тем, кто остался? Ха, такое вообще никому не доверишь - а вдвоем мы не достигнем цели. Ты же неспроста заговорил об этом - ты уже давно это придумал, - Хаксли не спрашивает, а констатирует факт и изучает Олдоса, разом расхотев и пить, и курить, и быть унылым говном.