- Французский сукин сын…что за самокритика.
Но вы правы, не могу не согласиться.
- Пуст, полон…зависит от ракурса, – Шауг чуть сощурился под пристальным взглядом оппонента, но глаз не отвёл. – Что произошло в опере, месье Лефевр?
Внезапно, не правда ли?
Он не спешил отстраняться; вряд ли, конечно, глаза политика смогут ему что-то сказать, но сохранять абсолютно бесстрастное выражение лица после щекотливых вопросов смогла бы только машина, а то, что у Лефевра было вполне живое и бьющееся сердце, доказали приборы.
Никогда не стоит недооценивать противников.
Но и переоценивать – тоже.
Особенно когда в игру вступает человеческий фактор.
«Человеческий Фактор»…
Два течения двух разных рек сливались в одну, создавая странную смесь: вкрадчивый голос внимание усыплял и притуплял, а холодные голубые глаза – наоборот. Они действовали как лёд за шиворот, резкое возвращение в реальность и попытки избавиться от мерзкого холода. А лёд ещё и таял, растекаясь по телу и усложняя задачу вплоть до того, что потом приходилось сушить одежду, чтобы избавиться от малейшего напоминания об этом льде. Так и тут. Очень хотелось оказаться вне поле зрения Лефевра, но работа требовала обратного. И работа, к сожалению или счастью, уже не врача.
Кто-то из обладающих таким рентгеновским зрением не умел толком это явление контролировать, кто-то бесстыдно пользовался в самых коварных целях, а кто-то смотрел с холодным расчётом и заведомой уверенностью в победе.
Такое сочетание голоса, взгляда, коньяка и псевдодружеской атмосферы могло развязать язык кому угодно, и Шауг прекрасно отдавал себе отчёт в том, что он не исключение. На его стороне была невосприимчивость к алкоголю, который обычно служил главным катализатором действа, и уже неоднократная встреча с французом и его штуками.
Но человеческий, вернее, весперианский фактор имел место быть и здесь.
Он скрылся от Лефевра в клубах сигаретного дыма, воспользовавшись передышкой, чтобы стряхнуть с себя остатки французова взгляда и отпить из стакана: коньяк, признать, был чертовски хорош. Как и сам Лефевр, к слову. Он прекрасно ориентировался во всей той паутине, которую наплёл, успешно дёргая за нужные ниточки, добиваясь нужных слов и действий…и возбуждая больше подозрений.
Политика – грязная игра, от неё не оттереться полотенцем, как от растаявшего льда. Она проникает под кожу, в кровь, отравляя её и меняя химический состав. Политикам уже не помогает переливание крови: их, старая, изменённая, отторгает новую и спасительную, обрекая своего хозяина на верную смерть. Но перед тем как убить, эта кровь возносит его на вершину Олимпа, наделяя такими возможностями, которые простым смертным и не снились.
Сосредоточить в руках всю власть, все ниточки и осторожно начать плести свою собственную картину мира.
Это прельщало и его самого.
- По тому, как вошла пуля, можно предположить две вещи. Первая – у стрелявшего не было цели убить вас, лишь убрать на некоторое время, запереть в больничных стенах. И вторая – стреляли не в вас.
Шауг с деланным любопытством уткнулся взглядом в этикетку коньяка.
- Обе версии равно интересны.
Особенно если учесть, кто сидел рядом с вами, месье Лефевр.
Что-то, какая-то неясная мысль, идея, зацепка, что-то такое, витало вокруг и не давало себя рассмотреть, тут же ускользая и оставляя после себя лишь невнятное беспокойства и муки близкого, но недоступного ответа на не заданный вопрос.
А нет. Вопрос, наверное, можно было бы даже сформулировать.
Кто вы?
Кто вы такой?
Перед глазами тут же встало изображение усмехающегося француза: «я политик, месье Шорас».
Я верю, месье Лефевр, я верю. Я вообще склонен верить людям и нелюдям, потому как иначе вечное недоверие ставит под удар очень многое. Даже, пожалуй, слишком многое.
Я был бы даже готов поверить вашим байкам и убедительному тону, если бы не та тысяча случайностей и мои подозрения. Убедите меня в их беспочвенности. Докажите свою невиновность. Ни в чём.
Предоставьте мне безупречное алиби, и я буду спать спокойно.
А до тех пор, пока у меня будут хоть малейшие сомнения в истинности ваших душевных порывов, я не буду спускать с вас глаз.
- Вы, конечно, можете оставить это при себе, как свою маленькую, или не очень маленькую, тайну, – Шауг облокотился о стол, соблюдая приличную дистанцию и выставив перед собой стакан как неприступную стену. – Но когда ко мне попадают пациенты с огнестрелом, мне бы хотелось хотя бы в общих чертах понимать суть вещей.
Отредактировано Seagh Seoras (2014-01-14 12:35:58)
