В общем-то, это было довольно ожидаемо. И его маленькое поражение, и плен, и надвигающийся допрос. Все было предсказуемо, и Роберт ждал этого момента почти два с половиной года. Именно тогда он ушел из группировки мутантов, признавшись, что шпионил для людей, признавшись, что предал свою расу. Ну как расу... кучку больных, что отрицали свою болезнь. Лишь единицы понимали и желали вылечиться. И люди могли предоставить им лекарство, нужно было только попросить, но мутанты были слишком эгоистичны, слишком высокомерны, слишком глупы.
И они выиграли.
Выиграли, разгромив людскую расу. Не то, что бы это расстраивало мутанта, ему вообще было глубоко плевать на причину этой войны и на эту попытку доказать, чья же раса лучше. Ему был важен азарт, интерес, игра. А проигрыш... что же, всего лишь стечение обстоятельств и неудачный выбор стороны за которую стоило воевать. Ошибка, которая которая не будет стоить ему жизни. Он слишком умен для такой смерти и слишком не стабилен для мирной жизни. Поэтому ему и его парочке союзников нет ничего проще, чем заново разжечь войну. Есть те, кто хочет воевать вечно, есть те, кому война милее мира.
Эта комната до боли знакома, а мутант, что сидит перед ним и пытается всем своим видом показать, что тут главный, стал его самым лучшим врагом. И, пожалуй, единственным, кто был достоин уважения. Все остальные сдулись, сдались под напором и страхом. Слишком слабые, чтобы играть в эту войну, слишком мерзкие, чтобы жить в мире. Остался только один единственный, что достоин уважения,  малого,  почти не заметного, но уважения. И Торн знал, что Райдер не продержится долго,  что тоже сдуется,  исчезнет и умереть, так и не познав мира. Но это будет потом, а пока игра. Интересная, азартная,  захватывающая.
Когда эти тупые головорезы все же прекратили вдавливать его в стул, парень умудрился усесться относительно удобно, несмотря на свое положение. Положив ногу на ногу, парень откинулся на спинку стула и расслабился. Улыбка, что показывала его превосходит во над всеми, не сходила с лица Торна, а вся поза показывала насколько ему комфортно. План побега был уже придуман.
- Макс, какая встреча. Не ожидал, что ты все еще правишь в этом логове больных. Хотя, конечно, никто лучше с кучкой голодной и больной своры не смог бы справиться. Им нужен такой правитель. Подстать им.
Роберт скалится довольной ухмылкой. Естественно, парень и слова не произнесет, естественно, он будет хранить молчание, но не ради той своры людей, что успел спрятать далеко и не в этой стране, а ради интереса, азарта. Ради игры.
- Ты как никто иной знаешь, что лучше для меня самого, да, Макс. Столько лет дружбы.  Совместная группировка и наша любимая война. Подожди немного. Она вскоре возобновится вновь. Совсем скоро, но для это нужно молчание. Твое и мое. Ты ведь не думал, что это конец?

Отредактировано Aldous Lindermann (2014-03-31 21:16:45)

Роберт следил за каждым его движением, словом, взглядом. Ничего не упустить. Ничего не потерять. Следить за реакцией на слова, в надежде найти то, за что можно было бы уцепиться, надавить, прижать. Что-нибудь такое, что ослабило бы защиту этого умалишенного главаря, но он видел только кровожадно-безумный блеск в глазах Райдера. О, такой взгляд мутант замечал не единожды, еще когда был с этими отбросами. Это взгляд предупреждал: веселье только начинается и один из них не уйдет отсюда целым и невредимым.
Ему нужно было время. Совсем немного времени и удачи, дабы выбраться из этой комнаты. В такие моменты Торн, как никогда, проклинал свою силу, что была бесполезна и в бою, и в шпионаже. Странная и вообще не подходящая ему сила. Даже выбираться из наручников приходилось по-старинке, что совсем не радовало парня. Вывихнуть большой палец левой руки оказывается проще простого и ожидаемо больно. Удара, что обрушивает на него Райдер, парень не чувствует, но гримаса боли появляется во время, хотя и относится совершенно к другому источнику. Рука начинает болеть. Во рту ощущается привкус крови, видимо, губа все же разбита.
Зря.
Теперь желание быстрее убежать из этого убежища уходит на второй план. Теперь у него есть дело, которое нужно сделать прежде, чем затеряться на месяцы. Похлопывание от Райдера выходит почти дружеское, что немного выводит Роберта из равновесия. На секунды. Не более. И снова на губах парня появляется ухмылка, что так раздражает собеседников.
- А я так надеялся, что это закончится быстро. Но, друг мой, я ведь знаю твои методы. Наркотик и немножечко силы. - Торн на мгновение делает задумчивое лицо, а потом наклоняется вперед ближе к мутанту все с той же ухмылкой. - Или я у тебя особенный гость? Приятно это осознавать.
Роб смеется, снова усаживаясь поудобнее. Нужно потянуть немного времени. Чертов наручник никак не хочет поддаваться. Торн знает: недооценивать главу мутантов нельзя. Все, кто посмел это сделать уже давно покоились на дне какой-нибудь ямы. Обглоданные собаками и забытые родными. И он не глуп, он никогда не допустит такой ошибки, потому что знает. Просто знает.
- Ну раз до конца еще далеко, то поговорим о начале, - наручник почти поддается соскальзывая с запястья парня. Еще чуть-чуть... - Сначала было слово. Да, Макс? Сначала вас было намного больше. Тех, кто создал эту группировку. Помнишь его... это был твой хороший друг, да, Макс... о, как же его звали, - Торн с усмешкой на губах делает вид задумчивый и размышляющий, - ах да, Стивен. Вы так и не нашли его тело? Можете прекратить поиски. Знаешь, мясо мутантов чуть слаще мяса людей. Или это самообман. - Секунда и рука выскальзывает из наручника. - Но все равно его легкие пришлось выкинуть. Слишком много курил. Какая пустая трата мяса. Я, надеюсь, ты не куришь, мой милый, добрый друг.
На последних словах, все так же приторно ухмыляясь, мужчина вскакивает со стула и, перехватив свободное кольцо от наручников, ударяет им в лицо Райдера. Вторая рука, с выпущенными когтями, вонзается в бедро мужчины, стараясь не обращать внимания на болящую руку. Сколько раз он был в плену? Слишком много, чтобы жаловаться на боль.
- Поиграем, мой друг? - Торн смеется, пряча ногти обратно и уходя за стул. - Я ведь особенный гость, так пусть же этот плен будет приятным воспоминанием для меня.

Торн скалится на реплику о зверьке. Раздражает. Вновь и вновь. Его недооценивают и недооценивали всегда. Зверек - звучало так, словно говорили о миленьком и маленьком котике. Безобидном. Воплощением доброты. Нет, Роб никогда не считал себя мистером Зло и все в этом духе, но зверек. Парень нервно дергает плечом, неотрывно глядя на своего плача. Три шага назад - подальше от стула и от Макса. Первое, что нужно: сохранять дистанцию, пока не придет время. Конечно, это правило будет нарушено, как и все правила до этого и после этого. Правила вообще не для него. Хочешь что-то запретить - разреши.
Роберт пропускает мимо ушей слова о гное, паразитах и других нелицеприятных вещах. Возможно, ему должно было быть обидно. Вообще-то, ему должно было быть обидно.
- Раньше ты говорил не так, Макс, - улыбка снова появляется на губах паренька. Он засовывает руки в карманы, горбится, так, будто старается казаться меньше, а голова наклонена в бок. - Раньше тебе многое нравилось.
Тихий смешок и взгляд на шприц, вроде бы равнодушный, но сердце начинает биться быстрее. Слишком большая доза даже для него. Да, сопротивляемость организма к такому наркотику есть, но, видимо, Райдер помнит об этом. Доза увеличена. Она или убьет его, или же он просто сдаст всех людишек. Второй вариант кажется ему более подходящим, чем первый. Эти идиоты, которые словами Райдера были возведены в ранг боссов, не способны ни на что без него и его маленькой команды. Боссы. Отвратительное слово. Как у человека, кто сам себе не хозяин могут быть Боссы? Роберт не понимал, да и не спешил. Пусть они все думают, что хотят. Пусть заблуждаются и дальше, делая неверные выводы, ошибаясь, оступаясь и вновь и вновь проигрывая.
- Сколько раз я сбегал от тебя? От вас всех. - Торн смеется, делая пару шагов вперед, все так же не сводя взгляда со шприца. И он снова нарушает правила, что создал сам. - Сколько раз я обманывал вас, о нет, не вас. Тебя. Сколько раз я обманывал тебя, мой друг? Сколько раз ставил на ложный след. Руководил тобой. Повелевал над тобой. Путал тебя? Сколько раз, Макс, ты помнишь? - Каждое слово - шаг на встречу своим пыткам. Своей смерти. - Два года игр в кошки-мышки. И снова ты не победил, потому что я идеальный шпион. Из-за этого я и попал в группировку. Идеальный актер, идеальный шпион, что водил вас... - Роберт хватает шприц и откидывает его в дальний угол камеры, - нет, тебя за нос. Мой маленький, глупенький Райдер.
Торн подходит вплотную, разворачивая и толкая мутанта на стол так, чтобы он уселся. План побега уже готов. Давно готов, осталось привести в действие, а для этого нужно минимум - полтора часа. Время, что так скоротечно на воле, теперь ползет медленней улитки. Ему нужно что-то придумать на эти полтора часа. О, конечно, он не сомневается в том, что у Райдера превосходное воображение, а желание отомстить за все, что натворил Торн больше, чем желание победить в этой войне, но смерть пока не входит в планы парня. Не сегодня. Не сейчас. Он слишком много не успел. Пускай, у него нет тех, ради которых можно жить, пускай всё, что он когда-то любил - исчезло, а все, что когда-то верели ему - преданы. Пускай. Ему нужна эта жизнь, ему нужна эта свобода, и он будет цепляться за нее так сильно, как только способен.
- На коленях? - Роберт выпрямляется, ведет плечами, желая их размять. - О, мой, Господин или Хозяин? Хозяин. Все для вас. - Мутант смеется, усаживаясь на колени Максу и устраиваясь поудобнее. Комфорт - вот, что нужно искать в любом положении, даже если оно плачевно. - Я буду молить вас о пощаде, Хозяин, - снова смех и взгляд глаза  в глаза. Всего лишь потянуть время. - Не извиняйся, сегодня мы умрем вместе. Как Ромео и Джульетта. Думаешь, твои отбросы обрадуются этому? Закатят пирушку?
Роб ведет пальцем по щеке Райдера, оставляя глубокую царапину своим когтем. Он ждет удара или толчка. Ждет приземления на бетонный пол и даже уже представляет, как боль пронзает тело. Ведь он помнит Райдера. Помнит все время, что провел с ним. Отчетливо и ярко, как будто это было вчера. Воспоминания мешают и выводят из равновесия. Приходят в сон, привнося с собой слишком яркие краски. И он знает Райдера, знает каждую его мысль и каждое его действие. Все настолько знакомо. Все настолько сбивает с толку. И он не против боли, чтобы прояснить рассудок.
И лучше, в сто раз лучше боль, чем наркотик.
Ведь так не интересно, так не весело. Торн против наркотиков и всей это глупости с силой. Торн злится, вспоминая, как легко поддавались пленики чарам Макса. Завидовал. Черная, жгучая зависть разъедала его постоянно. Ведь сам мутант так не мог. Ведь тогда, два года назад его считали ничтожеством. Слабым пареньком. Его не боялись, не уважали, игнорировали. Никаких эмоций и постоянная насмешка в глазах, когда Роберт пытался доказать им, что равен, что тоже что-то может. И они виноваты в его предательстве, о, никто другой, ведь нужно оправдать себя.
- Ты так и не научился не недооценивать своих врагов, да, Макс? - Роб хватает правой рукой мутанта за шею и выпускает когти, пока не протыкая кожу. - Из-за этого умерла твоя милая женушка. Из-за этого умрешь и ты.

Отредактировано Aldous Lindermann (2014-04-02 02:28:40)

Слишком близко. Снова. Несомненно, слишком близко. И пусть, он сам начал эту игру, но он не в силах контролировать ее. Куда все это зайдет и как повернется лично для него, Роберт пока не знает. Сердце бьется слишком быстро, но на лице ни одной лишней эмоции. Правдивые эмоции - роскошь в его "профессии". Правдивые эмоции - яд, что разрушает изнутри, растворяя остатки разума. И Торн скрывает их великолепно, особенно внешне. Но внутри... Сердце отбивает такой бешеный ритм, что реши Райдер посчитать его пульс, то все маски Торна, все его кривляния рухнули бы к чертовой матери. Да, он хорош в своем ремесле, но не настолько, чтобы считаться лучшим.
Роб не понимает, почему реакция так похожа на ту, что была два-три года назад. Почему все те же мысли лезут в голову, когда Райдер так близко. Прошло так много времени, так много сил истрачено на самоконтроль, и все летит к чертям. Словно не было этих двух лет. Словно не было этого предательства и убийств, и смертей.
Хочется проткнуть горло Райдера и покончить со всем навсегда. Никто и не заметит, что их Главарь мертв,  пока не придет время бежать, но он не может. Слишком сложно сжать руку и выпустить когти. И так хочется почувствовать теплую кровь, что будет стекать по руке, но нет.
Удар отрезвляет и дарует какое-то особое умиротворение до тех пор, пока нога Макса не оказывается на его руке. Торн почти кричит, но успевает зажать рот ладонью. Боль жуткая, ужасная пронзает все тело и кажется, что его несчастную руку режут тупой пилой. Хочется крикнуть: "За что?" Но он, как никто иной, знает за что ему эти мучения. Райдер помнит его слабое место - боль. Низкий болевой порог, практически нулевая подготовка в бою. Он не военный, нет. И война его не на фронте, где любое действие приносит боль. Его война - информационная. Сейчас Роберт в невыгодном положении, сейчас он заведомо в проигрыше. Удар в живот становится неожиданным и мутант все же кричит. Отвратительное чувство беспомощности и бессилия.
Как же он слаб.
Дыхание перехватывает, и нужно какое-то время, чтобы восстановить его.  Разум будто в тумане. Действия, слова, жесты - все это будто не настоящее.
- У меня нет хозяев. И ты знаешь это, как никто иной. - Роб чувствует, как его поднимают и прижимают к стене. И снова - Райдер слишком близко. - Не ври мне, мой друг, единственный, кто мне доверял давно покоится на дне, под слоем гноя и грязи. Он утонул в своей собственной лжи.
Роберт закрывает глаза, наконец-то восстановив сбившиеся дыхание. Он молчит, пытаясь вправить палец обратно и через пару секунд у него это получается. На лице снова появляется гримаса боли, и изо рта вырывается жалобный стон.
Боль - его слабость.
Но ведь слабость всегда можно обыграть в свою сторону. И вспоминать прошлое не всегда плохо. Роберт открывает глаза, больше не избегая взгляда с Максом. Он смотрит на мутанта с еле заметной улыбкой на губах. Раньше, когда-то давно это работало, так почему бы не попытаться вновь? Вспомнить старое. Потянуть время.
- Макс... - Роберт наклоняет голову, кладя подбородок на плечо мужчине. Давний жест - единственное проявление нежности, которое вообще можно было узреть у Торна. Для единственного мутанта в этом мире. Невесомое прикосновение губ к шее - в знак привязанности, доверия. Эти чувства не ушли и через два года после предательства,  эти чувства остались с ним навек, и эти же чувства Роб пытался уничтожить. Похоронить. Хочется спросить, поддавшись порыву: не думал ли Райдер, почему их всех еще не прирезали в этом логове, почему половина старых и знакомых еще Торну  мутантов живут или существуют? Почему он не сдал их к чертовой матери. Но Торн молчит, не смея сказать ничего более, кладет голову обратно на плечо и запускает руки под рубашку мужчины. Минутное молчание и слышно лишь дыхание двух мужчин. Эта минута длится вечно и кажется, что никогда не кончится. Но ухмылка снова искажает лицо Торна, и острые когти, примерно полтора сантиметра длиной, вонзаются в поясницу Райдера.
- Я все еще жду, поиграй со мной. - Злобный смешок прямо на ухо мутанту. Пускай он слаб, пускай плох в бою, но проигрывать этот бой, где призом служила жизнь чужая и собственная, он не намерен.

"Почему?" - странный и бессмысленный вопрос. Роберт не в состоянии уловить то, что хотел спросить мутант, да что там, он не в состоянии выстроить свою цепочку мыслей, когда его щеки касаются чужие губы, когда чужие руки сжимают его бедро. Сердце отбивает бешеный ритм, будто напоминая Торну, как давно они не виделись с Максом. На щеках появляется румянец, и шпион материт себя на чем свет стоит. Он предупреждал, говорил себе: не заигрывайся. Не заходи так далеко, развернись и убеги. Под пули, в лапы разозленных мутантов, да куда угодно, только убеги.
Вторая его слабость - Райдер.
Признаться даже самому себе почти нереально. Слишком много слабостей для человека такой профессии. Но, так или иначе,  мыслить логически уже не получается, да и никогда не получалось. Слишком близко. Роб откидывает голову и закрывает глаза. И пускай их нельзя считать зеркалами души, но во взгляде Торна отражено все, что он чувствовал когда-либо и чувствует сейчас. Океан эмоций, который не должен видеть Райдер. Ни в коем случае. Никогда.
Беги
И снова действуя вопреки, Торн ближе прижимает к себе мужчину; ведет острыми когтями по спине, оставляя кровоточащие царапины. Еще ближе, хотя кажется, что ближе просто не возможно.
Бежать. Ему нужно бежать. Выигрывать время, а не заигрываться с бывшим любовником.
Но разве Роб надеялся, что все пойдет по плану? О нет, он знал, что нарушит собственные правила, что снова зайдет за ту черту, которую сам же и очертил между ними два года назад.
Он ненавидел свои слабости.
Горячее дыхание сводит с ума, а попытки прийти в себя заканчиваются грандиозным провалом. Сейчас Торн настолько готов на все, что одно слово Макса заменило бы и силу, и наркотик, и все, что угодно.
- О, именно так, ты всегда знал, чем меня порадовать. - Дыхание почти ровное, а в голосе вечная насмешка. О нет, он не изменит себе, только не перед этим мутантом. Никогда не покажет свою слабину, тем более сейчас, когда на кону жизнь и свобода.
Роберт наклоняет голову, возвращая ее в исходное положение. И снова взгляд глаза в глаза. Увлекся. Заигрался. А игры с Райдером никогда не заканчиваются ничем хорошим. Роб помнит это еще с самого начала. Он помнит, каким Макс может быть, если его хорошенько разозлить, если довести до точки не возврата. Тогда не поздоровится никому: ни самому шпиону, ни мутантам, что стоят там за дверью и надеятся отомстить Торну. Райдер не знает пощады, когда зол, и не умеет прощать.
Нужно выбираться
Пока единственная здравая мысль, что возникает из глубин сознания и частично приводит эмоции в порядок. Опираясь спиной о стену и кладя руки на плечи мужчины, Торн резко отталкивает того от себя, а сам не упуская момента, отбегает подальше, обходя стол и нервно пытаясь снять с руки второе кольцо наручника. Сейчас Роберт не выглядит таким самоуверенным, как раньше. Где-то глубоко в душе, которой у него не должно было быть уже давно, дают о себе знать старые чувства, забытые и зарытые. Они вновь вырываются наружу, создавая хаос в мыслях Торна.
- А ты думал все будет так просто?

Ему наконец-то удается привести себя в относительный порядок. Снять гребанный наручник с руки и откинуть его в сторону. Запястье саднит и теперь на руках у него красные полосы, которые останутся на долго. Что же, приятное воспоминание об этом дне. Торн не смотрит на своего палача, потому что пока не готов. Нужно время,  чтобы мысли устаканились, а прошлое не возвращалось яркими обрывками, туманя разум. Быстрый взгляд на Райдера и тяжелый, еле заметный вздох. Ему нужно многое сказать о том, что произошло за эти три года. Многое объяснить. Попытаться доказать, что не все убийства на его совести. Ему не поверят, да, Роберт понимает это. И он понимает еще кое-что: он никогда не объяснит, почему предал их всех. Этому просто нет объяснения. И это ничем не оправдано. Никаких давлений на его семью, которой нет, никаких угроз. Лишь личное желание и надежда на развлечение, которое он все же получил. Кровавое, опасное, смертельное развлечение.
Он многое хочет сказать, но молчит, поднимает взгляд на мужчину, и на губах снова появляется та самая наглая ухмылка.
- Ты думаешь, что избив меня до полусмерти и изломав все кости, добьешься что-нибудь? Наивный идиот.
Он смеется при слове звереныш. Теперь это льстит, почему-то очень льстит. Заставляет гордо поднять голову, но все равно отступать к стене, подальше от Райдера. Сейчас его бывший любовник был похож на хищника, что нашел себе добычу и теперь медленно и грациозно преследует ее. Он был прекрасен. Тихий, крадущийся хищник.  В такие моменты Торн понимал, почему его боятся все: и враги, и товарищи. С этим немного безумным блеском в глазах, с улыбкой, больше похожей на оскал - он был прекрасен. Дыхание перехватывало от одного только вида.
- Макс... - Торн не изменяет себе, ухмылка не уходит с его лица, он лишь не сопротивляется больше, когда его усаживают на стол, - вспомним прошлое? Медленно, методично и долго.
Хриплый смех Роберта переходит в судорожный вдох, когда Райдер давит на место удара. Торн уже пришел в себя, нацепив свою маску. Он снова готов к игре. Шпион на мгновение прикрывает глаза, опираясь руками на стол. Он замирает на месте, морщится, когда Макс тревожит рану на губе, тянется к нему, обхватывая шею любовника руками, прижимается к нему всем телом, без каких либо попыток вырваться. Торн не против продолжить игру. Или начать новую. У него еще немного времени, пока план не пришел в действие. Еще немного времени, которое он хочет провести с удовольствием и, может быть, пользой.
- Или начнем сначала? Удиви меня.

Отредактировано Aldous Lindermann (2014-04-03 12:28:56)

[audio]http://pleer.com/tracks/6044262TYPm[/audio]

Все изменилось в одно мгновение, будто кто-то нажал переключатель. Щелк. И пустота. Он еле уловил этот момент, еле смог понять, что же произошло. Слишком резкая смена полюсов, слишком резкое изменение в поведение, и его это пугало. Торн не понимал почему, зачем и откуда взялась эта нежность во взгляде. Не понимал, почему именно сейчас. Невинный, почти целомудренный поцелуй обезоруживает и заставляет Роберта смотреть на мужчину удивленным взглядом.
- А потом я доломаю твои.
Мутант нервно дергает плечом, пытаясь хотя бы словами вернуть все на свои места, разрядить обстановку. Но все не вовращается. Прикосновения такие нежные и аккуратные. Это пугает его, это удивляет его и заставляет напрячься, дожидаясь подвоха. Все эти нежности, чувства - они настолько непривычны ему, они так давно позабыты.
А этот взгляд?
О, Роб помнит это взгляд, когда еще служил в группировке. Взгляд наполненный нежностью и - не хочется верить - любовью. Роберт не раз видел этот взгляд тогда, в прошлом. Именно так Райдер смотрел на жену, каждый раз, когда Роберт видел их вдвоем. Таким же тупым и влюбленным взглядом, что прекрасно был виден на фотографиях, предоставляемых ему. Этот взгляд бесил, раздражал и давал полное право Торну не верить во "всю эту вашу любовь", о которой говорил ему Макс по ночам. А теперь этим же взглядом он смотрел на Роберта. На секунду желание разорвать главу мутантов на части, вспыхнуло с новой и яркой силой. Почти что ревность к давно почившей жене.
Торн мечтает, чтобы все это было уловкой, чем-нибудь таким, что должно обезоружить его и оглушить, заставить оступиться. Но вся это нежность в действиях, взглядах  и даже словах... она утверждала совсем иное. Все это было чуждо Торну, а чувство неловкости и какой-то безоружности возрастало с каждым прикосновением Макса.
Холодный стол и смятые бумаги приводят в чувство, правда не на долго. Снова прикосновения Макса нежные и такие аккуратные. Торн давит в себе желание выпустить когти и вонзиться в плечи мутанта, вместо этого он цепляется за край стола, сминая какие-то бумаги. Парень выгибается на встречу прикосновениям Райдера; дыхание сбивается и Торн прикрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Внятные мысли давно исчезли, помахивая рукой, да и способность анализировать утрачена и, кажется, безвозвратно.
- Ты ведь знаешь, что никогда. - Роб не остается в долгу, посылая усмешку на хитрый прищур Райдера.
Хочется сказать еще что-нибудь едкое и оскорбительное, чтобы вернуть все на круги своя, чтобы привести свои же чувства в порядок, но не получается. И снова прошлое накатывает на него волнами, сбивая с толку. Отвратительное ощущение беспомощности. Отвратительное чувство незащищенности. Макс слишком самоуверен, надеясь его сломить таким образом. Любым образом. Люди были тоже слишком самоуверены, поэтому ейчас они прячутся в норках.
Роберт поворачивает голову в бок, стараясь не встречаться взглядом с Райдером. Он видит бумаги, много бумаг. На некоторых надписи "Секретно", кто бы сомневался. Торн подумывает о том, чтобы прихватить пару листочков с собой, когда он будет убегать. Хотя, нет, сейчас Торн ни о чем не думает, полностью отдавшись ощущениям.
- Но ты можешь доставить мне удовольствием, - Роб снова поворачивает голову к мужчине, нагло усмехаясь и подмигивая ему, - как в старые добрые времена.

Когда лжеца обманывают - это давит на самолюбие. Когда лжеца обманывают дважды - это снижает самооценку. Когда лжеца обманывают в течение длительного времени - это заставляет задуматься о возможностях того самого лжеца. И исключений из правил нет. Или же их еще не нашли. Но их и не найдут. Лжец, что не способен так долго распознать ложь, не так хорош, как величает себя. Но тут главное не ошибиться в одном: существовали те, кто действительно был ужасен в своем ремесле и те, кто позволял себя обманывать. И не известно, что хуже: быть идиотом или быть настолько виктимным, позволяя управлять собой. К сожалению, Роберт относился ко второй категории людей. На протяжении нескольких лет, позволяя Райдеру водить себя за нос идиотскими признаниями в любви и туманить разум чем-то, что издали напоминало нежность и заботу, Торн и сам не заметил, как стал идти на поводу у мутанта. Он не любил ни подчиняться, ни подчинять. Он никогда не лез на рожон, если не видел выгоду лично для себя, если, конечно, это не касалось Райдера. И он никогда более не верил людям, твердившим о великом чувстве.
Роберт знал, что его обманывают, знал, что Максу жена намного дороже него, знал, что при любом другом раскладе от предателя и мокрого места не осталось бы. Он все это знал, как никто другой, но все равно, с упорством барана, парень закрывал глаза на это, соглашаясь с каждым обманом предводителя мутантов. Зачем? Интересный вопрос на который Торн никогда не даст ответа.
- Уверен. - Он чувствует металлический привкус крови, морщится в который раз из-за потревоженной раны и снова, не произнеся и слова против, слезает со стола.
Ему холодно и хочется отдохнуть. Места ударов болят, а силы почти на исходе. Но время пока не пришло.
До Роберта не сразу доходит, что же произошло. Просто секунда - и он на коленях, а рядом Райдер смотрит на него с улыбкой и треплет по волосам. Знакомое чувство ненависти и отвращения разливается по венам мутанта, когда шпион понимает, что же случилось.
- Ублюдок...
Договорить Торн не успевает. Далее следует второй приказ - расплывчатый на словах, но четкий в голове у Райдера. Всю боль и ненависть в глазах Роберта передать сложно, сейчас все, что накопилось за несколько лет вырывается из глубин души, спеша о себе напомнить. Торн сопротивляется, пытается сопротивляться, но психически он слаб, психологически тоже, а души у него и подавно не осталось. Он психопат, каннибал, маньяк. Он сумасшедший, а сумасшедшие не способны сопротивляться силе Макса.
- Ты не смеешь.
Теперь он понимает Макса, понимает, какого это быть - преданным. Взять контроль над своими действиями почти нереально, почти невыполнимо, но Роб слишком любит себя и свое чувство собственного достоинства. И он не позволит опуститься себе так низко. Выхватить тело и вернуть ему контроль удается на пару секунд, но и их достаточно. Торн выпускает когти и с размаху вонзает себе в бедро. Дикая боль пронзает все тело, а нога будто пылает огнем. Мутант кричит, не в силах сдержаться. Слишком больно, тем более для него, тем более сейчас. Но это помогает. Боль вытесняет, рассеивает силу Макса, позволяя думать и действовать самому. За дверью слышится возня и Роберт улыбается, стараясь не показать на сколько он обижен, ущемлен, сломлен.
Они успели.
- О, я доставлю тебе удовольствие, Райдер. - Торн цепляется когтями за его ногу, помогая себе встать. - Заставлю тебя испытать такое...
Роберт хрипло смеется, наконец умудрившись встать. Держаться на ногах сложно, не говоря о том, чтобы ходить. Если Робин не догадается, не зайдет, то ему конец. Бесславный и убогий конец наедине со своей бесславной и убогой любовью. Но Робин пока нет, поэтому можно развлечься. Чуть-чуть, совсем немного.
- Конечно, я не порадую тебя так, как твоя женушка. О нет, разве я могу сравниться с твоей вечной любовью и ее мелким ублюдком. - Торн усмехается, выпуская когти и держа их так, чтобы обеспечить прямое попадание в тело противника. - Ее сердце было так непорочно, так вкусно. Я лично вырезал ее из этой сучки. А твой сынок? Человеческий плод. Ему повезло, что он не родился. Но на вкус был отвратным, пришлось выкинуть. Не расстраивайся, все что от них осталось я похоронил. В сточной канаве.
Ухмылка снова появляется на лице паренька, и он делает шаг на встречу мужчине. Маленький шаг на встречу смерти. О нет, после таких слов Роб не надеется выжить. Как бы там не "любил" его Макс, но свою жену он любил больше, о, на много больше. Торн готов умереть прямо сейчас, чтобы закончить эту пытку, но. Но у некоторых свои планы...
- Торн, ты совсем обнаглел? Мы кого, блять, тут ждем уже минут пять? - Голос звучит вместе с грохотом открытой двери, и Робин с пистолетом в руках, что направлен на Райдера, проходит вглубь камеры. - Что ты там копаешься? Быстрее, пока я тебя не пристрелила. Периметр под присмотром. У нас есть минут десять, пока они не очухаются. - Робин подмигивает Максу и усмехается. - Простите, босс, но сегодня не ваш день. Двинетесь и вас изрешетят те, кто стоит у двери. Вы же не хотите прооиграть войну, только добившись победы?
Торн доволен. Все идет по плану и это не может не радовать. И пускай раны от клыков заживать будут долго, а раны, оставленные Максом, не заживут никогда. Пускай. Но этот раунд он выиграл.
- Пять секунд. - Роб поворачивает к столу, роясь в бумажках и, буквально через минуту, вытаскивает от туда папку с именем. - Вот. Извини, но он мне слишком дорог, этот человек. Не могу оставить его тебе. Но. Найдешь меня - то я подумаю. Хотя нет, тебе я его не отдам.
Роб все же не может удержаться - поцелуй в губы на прощание и тихий шепот в котором с горем по полам можно разобрать"извини"
Они уходят быстро, запирая за собой дверь в подвал. Всего четыре минуты до того, как люди Макса очухаются и дадут отпор. Бежать с такой ногой невозможно, но приходится. Кровопотеря слишком велика, и как он не упал еще в обморок загадка дня.
Они все же успевают ускользнуть буквально за минуту до того, как срабатывает тревога и убежище начинает изоляцию всех помещений. Торн не хочет думать о том, что случилось там с Райдером, Торн вообще ни о чем не хочет думать и это почти получается.
- Робин, в квартиру.
- Да, босс.

Отредактировано Aldous Lindermann (2014-04-06 07:25:24)

Они плутают часа два, если не больше. Торн прекрасно понимает, что с такими хакерами, как у Макса, выследить кого-либо по камерам Лондона проще простого. Поэтому они выезжают за пределы города, путая следы, дабы обхитрить погоню, меняют машину и снова возвращаются в Лондон. Робин ведет машину осторожно, дабы лишний раз не засветиться на камерах, расставленных вдоль дороги. Пусть она и понимает, что каждая секунда промедления может стоить им жизни, но и поспешность в таких вещах вещь опасная и самоубийственна.
Они приезжают домой только под вечер, точнее даже приходят, оставив машину в километре от самого дома. Торну идти тяжело, но и телепортироваться нельзя, ибо велика вероятность обморока из-за большой потери крови или даже болевого шока. Пускай рана и перевязана, но боль-то от этого никуда не исчезла. Низкий болевой порог не способствует быстрой ходьбе, поэтому Робин, матерясь, почти что тащит на себе Роберта.
Дома их ждет тишина и покой, которого так не хватало Торну все эти дни. Освобождаясь от хватки Робин, мутант проходит в глубь квартиры, направляясь в кабинет, где находились все важные бумаги и информация связанная с новым восстанием людей. Бумаги с делом Винсента, одного из предводителей людей и по совместительству прямого босса Торна, летят на стол, а сам мутант садится в кресло.
- Босс, вы идиот? - Робин небрежно бросает аптечку на колени Роберта и садится на диван. - Зачем так долго? Развлечься решили?
- Ну как без этого. - Торн раздраженно дергает плечом, кое-как стягивая с себя джинсы. - Робин, как всегда за главную. Расставь снайперов по периметру. Назначь Алекса главным, чтобы этот дом охранялся лучше, чем само здание Пентагона, ясно?
Раны на ноге мужчины глубокие и почти незаметные. Когти почти, как лезвия. Минимум следов - максимум боли. Обработка перекисем водорода и перевязка занимает от силы минут пять. Все это время Робин выжидающе молчит, поглядывая на процесс.
- Сама же телепортируешься к Винсенту и докладываешь ему все, как есть. Напомни ему, что у него есть неделя, а лучше меньше, чтобы все подготовить. Если Макс придет сюда, а он просто обязан прийти, зря старался что ли, то их логово останется безоружно. В их рядах еще остались наши люди. Свяжись с ними. Главное - обезвредить Маршала и тех чокнутых близнецов, а дальше все пойдет на много проще. Поняла? Смотри, чтобы тебя никто не выследил. Телепортируешься от сюда и в конечную точку. Никаких пересадок, ты мне нужна живая. Скажи Винсенту, что вскоре я свяжусь с ним. - Торн машет рукой, тонко намекая, что кое-кому пора сваливать и Робин тут же исчезает, показав на последок Робу фак. - Милая девушка.

***
Время тянулось слишком медленно. Прошло всего четыре дня, а нервы уже были на пределе. Разговор с Винсентом не получился. Он кричал и материл Роберта на чем свет стоит за свою глупую выходку; люди, что охраняли его дом, постоянно замечали то там, то тут людей Райдера и эта информация не внушала ни толики радости. Торн знал: Макс придет, ведь это всего лишь вопрос времени. Придет и убьет его. Медленно вырежет сердце или легкие. Или еще что-нибудь. Роб был уверен лишь в одном: пытка, что устроит ему Глава мутантов, не снилась ни одному из тех бедняг, что прокляли себя на вечное пребывание в аду. И это пугало и раздражало одновременно. Нога все еще не зажила, но и этой боли ему хватало с лихвой, так что, Торн боялся представить, что могло бы быть с ним, будь боль сильнее.
- Да, Винсент. План не изменился. Все осталось на своих местах. До связи. - Теперь оставалось лишь ждать.

- Это чертовски ненадежный план.
- О, ты мне скажи, что хоть один из наших планов были чертовски надежными. Из-за этой чертовой надежности все пошло под откос. Не лезь, прошу, пока тебя не попросят. Твое дело скрываться и не высовываться.
Торн был раздражен. С какого-то хрена великому и неповторимому Винсенту вдруг захотелось повидаться с ним. И ладно бы просто минутная идея, так нет, часа два он доканывал Робин, пока та не взвыла и не перенесла надоедливого Клерка в квартиру Роберта. Сказать, что последний рад был появлению своего прямого босса, значило соврать. Сейчас только его и не хватало для полной картины Робертовского помешательства. Последние три дня ему казалось, что он сходит с ума со всеми этими людьми и бумагами, и приказами. А теперь, когда за ним охотился сам Глава мутантов, ко всем психозам и другой прелести прибавилась еще и паранойя, которая не способствовала хорошему сну и приему пищи. Винсент же, видимо прочуяв состояния шпиона, сильно выебываться не стал, решив оставить все на потом, когда Робин свалит, а они останутся наедине. И Торну очень хотелось, чтобы ему выебали мозг, а не что либо другое. Но были и приятные моменты посещения Великого и Ужасного. Человеческое сердце, что покоилось в холодильнике, жутко радовало глаз и пробуждало аппетит.
- Это будет означать конец.
- Да, для них. Для меня вряд ли, хотя кто знает этого умалишенного. - Тор закинул ногу на ногу, облокачиваясь спиной на плечо Винсента. - С определенного момента пойдет импровизация. Иначе никак, надеюсь ты понимаешь, что план лишь иллюзия, потому что Райдер не запрограммированная машина и рассчитать его действия почти нереально.
- Понимаю.
- Босс. - Взгляд Робин устремился на парочку, что восседала на кровати, - Оуэн докладывает, что на базе творится кипишь. Картер зол, как черт. Маршал ходит так, будто только что его назначили повелителем мира. Райдера и близнецов еще с утра не видели. Приказы, что отдают первые двое идиотские и противоречат сами себе.
- Ну вот мы и перешли к фазе два. - Торн ухмыляется, хрустя суставами рук, а после нацепляет гарнитуру. - Прием-прием. И так, сейчас, видимо, Райдер и близнецы, черт бы побрал этих ебанутых, направляются к нам, что очень и очень плохо. На этом месте вам стоит паниковать. Вряд ли они будут одни, так что ждем суровой и прекрасно подготовленной армии.
Роберт не боится смерти. Это время уже прошло давным давно, еще, когда он согласился на предательство и лез к Максу в постель, подвергаясь раскрытию. Его смерть близко, так близко, что он чувствует ее, видит ее, слышит ее и не собирается отступать. Винсент говорит, что это последнее его дело, и Торн полностью согласен с ним. Последнее, но великое. Он умрет на войне, с мыслями о том, что победил. Что может быть лучше?
Остаться там в подвале?
Голос слишком ехиден и раздражает, та бы звучало его второе "я", случись у Роба раздвоение личности.
- У них в запасе много времени, на их стороне эффект внезапности и мутации. Не то, чтобы мы в полной жопе, но так оно и есть. - Эту фразу он говорит, уже обращаясь к Винсенту. - Удачи и умрите с достоинством. Алекс, ты за главного.
Сухая и без эмоциональная речь. Не то, чтобы ему плевать, что случиться с его же людьми, просто какая-то неведомая апатия наваливается на парня. Как же он устал.
Торн не ошибается - как всегда - эффект неожиданности и правда на стороне мутантов. Резкий порыв ветра сбивает дверь, а потом и их троих, относя Робин за стол, а Клерка и Торна впечатывая в стенку около кровати. Первый порыв - встать и убежать, очень быстро подавлен. Не время паниковать. Роберт реагирует достаточно резво и встает на ноги, прикрывая собой Винсента. "Защитить" - единственная мысль, что сейчас кружится в голове. Он чувствует, как за спиной копошится Бишоп, вставая на ноги.
Видя направленный на Робин и себя пистолет, Торн сначала не может разобрать, кто это, черт возьми.
- Макс? Тебе не идет борода. - Роберт все же не может сдержать тихого смешка и улыбки. Спокойной, не насмешливой, почти умиротворенной улыбки.
Фаза два началась. Правда, началась она хреново и все пошло катастрофически не по плану, но в панику Роб не вдавался, ибо понимал, что война диктует свои правила во всем.
- О, так это тот самый Райдер. Какая прекрасная встреча. - Торн еле сдерживает себя, чтобы не закатить глаза, когда чувствует руку Клерка на животе, что притягивает его ближе. Хренов собственник. Но Роб решает, что излишнее проявление чувств не сыграет ему на руку, а вот проверить Макса на ревность. Собственно, а почему бы и нет? Правда мутант знает ответ заранее: никакой ревности не будет, да и никогда не было. Он кладет руку поверх руки Бишопа и боковым зрением смотрит на Робин, что уже готова бежать. Отлично. - Отпустить такого ценного человека, это ужасная ошибка с вашей стороны, мистер Райдер, и я благодарен вам за это. Теперь он мой ценный человек. Только мой.
Торн невозмутим. Совсем. Ни единой эмоции. Ни улыбки, ни усмешки. Ясное дело, что Винсент пытается разозлить Макса, да и это правильно. Правда, тактика совсем не верна. Так его разозлить невозможно.
- Робин. - Резкий голос Торна разрушает тишину, и в ту же секунду девушка телепортируется к ним за спины, удачно успев это сделать до того, как огонь одного из ебнутых близняшек достает ее.
- Удачи, босс. И бывший босс, - Робин шутливо отдает честь и в момент исчезает с Винсентом на руках.
И только тогда Роберт позволяет себе облегченно вздохнуть и осесть на пол, под пристальным взглядом близнецов, которые уже матерят Робин за побег, и Макса, чьи эмоции прочитать было не под силу Торну никогда.
Финита ля комедия. И скоро занавес закроется.
- На вашем месте я бы проследил за Робин. Но она в другой стране. Или побежал на подмогу своим собратьям. - Щелчок пальцами и на экране возникает карта, что отображает все ходы, входы и выходы убежища мутантов. Вся схема убежища на компьютере Торна. - Они уже проиграли. Особенно без них, - информатор кивает на близнецов, - и без тебя. И дальше, что. Расскажи мне, мой дорогой друг? Часики тикают, а Винсента вам не поймать.
Торн встает и медленно, но уверенно направляется к Райдеру, подняв руки вверх. Он чувствует жар пролетевшего мимо огненного шара, одного из близнецов. Ему повезло, что его брат додумался и отправил этот самый шар в другую сторону, туша в полете. Он чувствует пристальные взгляды всех троих, пока идет к Максу. Ненависть близнецов передать невозможно. Торн предал их, Торн заслуживает смерти, так почему же Макс медлит? Это вопрос читается на их лицах уже давно.
- И так. - Торн останавливается в полуметре от Райдера и улыбается, гордо вздернув голову. - А дальше, что?

Просыпаться после дозы успокоительного не самая приятная вещь. Голова трещит так, будто по ней долго и упорно стучали молотком, рука, что была прикована наручником затекла, зато вторая почти не болела: то ли Максу спасибо за обезболивающие, то ли Торн устал на столько сильно, что возможность чувствовать боль исчезла на какой-то промежуток времени. Может оно и к лучшему, а может нет. Попытки вспомнить, что было вчера после ухода Винсента заканчиваются успехом, но это только отчасти. Роб не помнит ничего конкретного, только дикую боль, что пронзила его руку и бедро и свой собственный отчаянный крик. О, Торн кричал, очень много кричал, пока ему ломали руки и тыкали носом в ковер. Кричал и даже не задумывался о том, чтобы заткнуть себе рот и попытаться успокоиться. После выстрела в бедро он мало, что помнил. Лишь не аккуратного близнеца, что тащил его на себе, считая каждую ступень с особым, диковатым смехом. Психи. Каждый из них просто фирменный псих, не достойный жизни. Кроме Макса и Маршала. В тех просто играла чрезмерная жестокость.
Сколько он пролежал в сознании, но без движения, Роберт не представлял. Отчаяние, что просачивалось в его сознание и мешало думать, уходить не собиралось, радостно расположившись на новом месте. Хотелось пить и спать. Причем спать желательно без наручника и подальше от этого места. Мимолетно оглядывая комнату, где находился, Роб обречено вздохнул: никаких особых примет.
Чем он думал дальше, мутант не способен объяснить. Ему нужно было очнуться, прояснить мысли. Резкий удар сломанной рукой по спинке кровати вызывает приглушенный крик. Теперь боль помогает, а не мешает. Теперь он чувствует, что живой. Да вот только зачем?
- Боже блять, да наконец. - Парень слышит голос Робин в ухе и еле сдерживает себя, чтобы не вздрогнуть. Про микронаушник он почему-то и забыл. Прекрасная вещь, изготовленная их гением техники. Невидимый даже носителю. - Живой и уже хорошо. Как же мне выебал мозг Клерк: телепортируйся, телепортируйся. Убью эту суку в скором времени. - Роберт улыбается. Правда может же, и плевать, что он глава. Но улыбается он не по этому поводу. Торн, наконец-то, заметил Макса и теперь не сводит с него взгляда. Надо что-то сказать в их последнюю встречу, ведь дальше смерть. - И так, по факту. Армия готова. Рашка на нашей стороне и предоставит даже мутантов. США тоже поддерживает наши начинания... Китай пока молчит, но ы бы так убедителен на переговорах, - девушка говорит невероятно тихо, хоть и понимает, что услышать ее голос кому-то, кроме Роба невозможно, - Флетчер рассказал мне о плане, который вы продумали, если тебя похитят. Ебанный ты скользкий сукин сын, босс. Твои датчики уже отслеживают, но у них тут не просто заглушка, но и программа, что перенаправляет сигнал. Стервятник доволен. Говорит, что столкнулся с хорошим противником. Маршал в коме. - Голос Робин обрывается и наступает секундное молчание.
Какие-то они не правильные с этой Робин. Имея там того, ради кого стоит жить, они все равно предали их. Маршал, Макс. И объяснений, а зачем? не найти.
- Я вытащу его оттуда, противоядие готово. До связи.
Робин отключается и снова на наступает тишина. Все время, пока она информировала, Торн не произнес и слова, лишь смотрел на Райдера с какой-то грустью или даже нежностью. И снова много недосказанности. Макс пьян, информатор видит это, а значит, любое слово может пробудить в нем  ярость. Завидным терпением его любовник никогда не отличался. Но Торн не против, уж лучше это, чем равнодушный взгляд.
- Я не убивал ее. Не убивал твою жену. - Голос хриплый, уставший. Зачем он это говорит? Непонятно. Просто нужно сказать, ибо тащить себе груз вины за убийство, что он не совершал, желания нет. - Да, все построено, как моя работа. Все эти цветы вокруг, вырезанные органы. Но я ее не убивал. Винсент, возможно, но не я. Прости. - Приглушенный вздох, а взгляд направлен на Макса. - Ты любил ее, я знаю. Больше, чем кого-либо еще. И ты любишь ее и сейчас. А я тебя, вот в чем проблема. Я бы не убил ее. - Он все же говорит это, честно и открыто. Флетчер, пускай и великий стратег, но предсказать все невозможно и ему. Роберт обречен, но вот жить хочется. И он выживет, потому что так хотел. Потому что умирать время не пришло.
Сколько раз он оказывался на волоске от смерти? Тысячу, о да, не меньше. И всегда выживал, потому что умел. Это вообще единственное, что он умел. И выживет сейчас. А пока? А пока на него действует наркотик, то можно и позволить себе немного правды. Толику,  дабы разбудить хоть какие-то эмоции в Райдере, кроме печали, что он видит на лице.
- Если все пошло по плану, то Маршал в коме. Робин спасет его, но позже. Этот яд собственно ее приготовления, если он очнется без противоядия, то умрет.
Торн усмехается, переворачиваясь на бок и закрывая глаза. Выпускает когти из раненной руки и тут же их втягивает обратно. Немного больно, но он потерпит.
- Мне жаль, но эта война закончится вашим поражением.

Реакция на его признание, пусть и брошенное вскользь, оказалась на удивление бурной. Такого Торн точно не ожидал. Чего угодно, даже нового приступа боли от удара, но не последующих слов. Макс это умел: ухватиться за что-то одно, перевернуть это сверх на голову, выдумать тысячу и один факт, а потом давить своей новой правдой оппонента. Роберт еле сдерживается, чтобы не сказать что-то едкое и наглое, но пока он не в том положении, нужно лишь немного подождать.
Райдер снова слишком близко, ненормально близко для их положения. Почему-то это вводит Торна в тихую ярость: какого черта, этот урод после таких слов смеет приближаться к нему? Роберту следовало бы молчать, вообще не говорить ничего, особенно это гребанное признание. Что мешало мутанту промолчать и ждать чудесной команды подмоги? В общем-то, ничего, кроме жуткого желания сказать правду.
Роберту хочется крикнуть, что Бишоп этот совсем другое, что его новый босс не тот случай к которому стоило бы ревновать, но информатор мочит, гордо вздернув подбородок и шипя от прикосновения к раненому бедру.
Дальнейшие действия Райдера напоминают скорее какую-нибудь трагикомедию Шекспира, чем реальную жизнь. Все эти пафосные слова, игра с наручниками, прикосновения, в конце концов. Торн лишь раздраженно вздыхает, перехватывая пистолет. Минуты две, чтобы осмыслить и обдумать все слова, а ведь ему есть, что сказать, о, у Торна много слов, чтобы объяснить, какой же Макс тупой.
- То есть сейчас ты обвиняешь меня в том, что я трахался с кем-то по мимо тебя, да? - На губах Торна расцветает та самая наглая ухмылка, что так раздражала каждого. - То есть сейчас, - Роб поднимается с кровати, садясь на против мужчины, - ты думаешь, что имеешь право рассказывать мне о моральном облике и этике? Даже не думай, что твои жалобы воспримутся всерьез.
Торн думает не долго, прежде чем ударить Макса кулаком по лицу. Информатор прекрасно знает о последствиях и возможностях Макса, но как же ему надоело быть вечной жертвой.
- Ауч. - Мутант недовольно смотрит на руку, а потом на любовника. - Распустил сопли, идиот, тебе розовое платьице не подарить. Будешь учить меня верности? Ты? Серьезно, да. - Торн усмехается, тыкая пистолетом в висок Райдера. - Какой же ты урод. Ты вообще последний, кто смеет учить меня преданности и верности. Даже, блять, Маршал в этом смысле приличнее тебя.
Мат как-то сам по себе вырывается изо рта информатора. Райдер все же довел его до того, что он стал ругаться даже матом. Вообще, только Райдер и мог довести его до такого состояния.
- Нужно было молчать. Ты тут в любви признаешься, спасаешь, правду говоришь, а меня шлют прямым текстом к Винсенту. Да прошу, как только меня выпустят отсюда, то первым делом я наведаюсь к нему. В отличие от некоторых, он не законченный садист и мудак , - Торн откидывает пистолет, перехватывая свободной рукой горло мужчины, - слепой кретин.
Роберт приближает свое лицо к лицу мужчины, буквально шипя последние слова. Как же он устал. Эта неделя выдалась слишком долгой и ужасно насыщенной. Успокоительное пока еще действует, подобно наркотику заставляя немного теряться в пространстве. Роб закрывает глаза, утыкаясь в плечо мужчины лбом.
- Ты же знал, что я не выстрелю. А я знаю, что как только придет время, то ты убьешь меня. - Он убирает руку с шеи Макса и сжимает его запястье. - Но, пф, у нас еще масса времени до полного восстановления вашей армии. Я сто раз сбегу и вернусь к тебе.

Торну хотелось приложиться лицом о что-нибудь твердое и разочарованно завыть. Было стойкое ощущение, что Райдер его если и слышит, то вообще не воспринимает. То ли так действовал алкоголь, то ли врожденная тупость Макса - неизвестно. И, если первое успокаивало, то второе заставляло удивляться: как он вообще с таким тугодумством выжил на войне. Но Роб был умнее, решив, что молчание вообще самое подходящее в этой ситуации действие, а точнее, бездействие. Правда долго это его молчание не продержалось. Все ехидство, что накопилось за такое непродолжительное время, желало вырваться наружу.
- А ты мне руку сломал, любимый, - последнее слово было произнесено с жутким сарказмом, - прострелил ногу, - изменял своей жене со мной, -устроил на меня охоту века, попытался устроить пытки. Мне продолжать? Хотя стой, твоей вины ни в чем нет. Ты ведь не признавался мне в любви.
Торн криво улыбается, поднимая голову с плеча мужчины. Он понимает, что обижаться на Макса не имеет ни какого права, но все равно слова бывшего любовника неприятно ранят. И Роберт прекрасно знает, что не имеет право ничего требовать от Райдера, но. Вот это но заставляет его злиться на себя. Он стал слишком мягким, слишком быстро поддается на провокации и следует не логике, а эмоциям. И все из этого - непозволительная роскошь в его профессии.
Роберт не сводит взгляда с Райдера, когда тот ложится поперек кровати и начинает нести несусветную чушь. Макс пьян и, видимо, сильно пьян. В комнате стоит приторный запах алкоголя, что заставляет морщиться от отвращения. Роберт пил лишь однажды в своей жизни, да и то на этом настоял Райдер. Они праздновали что-то. Торн уже не помнил, что же именно они праздновали, но скорее всего это была очередная крупная победа над людьми. Его уверяли, что плохо не будет, но они сильно ошибались. Видимо, Роб просто не переносил алкоголь, или же в него влили слишком много для первого раза, но так или иначе, более парень не пил никогда. Но сейчас, осознавая в какую ситуацию он попал, хотелось напиться, причем желательно до отключки и на долго. В идеале,  до спасения.
Жалкие и бесхребетные порывы были заглушены и подавлены. Он не настолько слаб, чтобы опустить руки и утопить все в алкоголе.
- Это с какой стороны смотреть, - Роберт, морщась и стараясь не облокачиваться на левую руку, уселся бывшему любовнику на бедра, - с одной: он был более адекватен, настойчив и точно знал, чего же хочет. - Торн не может избавиться от ехидной улыбки, появившейся на его лице. - С другой: он решил, что может управлять мной во всех аспектах. Хотя этим грешил и ты. Два глупца.
Роб тихо смеется, опираясь на здоровую руку и приближая свое лицо к лицу мужчины. В нос ударяет запах алкоголя, но на это парень внимания не обращает. Торн смотрит на любовника с каким-то маниакальным блеском в глазах, облизывая пересохшие губы.
- Но пока, он выигрывает в этом раунде. А может и в войне.
Роберт шепчет прямо в губы мужчине, склоняясь все ниже. Он хочет увидеть настоящие эмоции, хоть немного чувств, которые не будут скрыты за вечной маской безразличия.
Пожалуйста, Макс.
Он хочет заставить его ревновать, хочет встормошить его. Торну нужно это, Торн жаждет этого. Он хочет почувствовать себя снова живым рядом с Райдером, а не где-то там в логове людей под пристальным взглядом Винсента. Роб всегда был жертвой. Вечная жертва. Ему нравилось подчиняться, чувствовать власть над собой, особенно сейчас, когда груз ответственности за исход войны, за жизни солдат и главарей свалили на его с Робин плечи. Ему нужен был отдых, разгрузка на несколько дней. Подальше от Робин, Винсента, войны. А еще Торн хотел вернуть прошлое. То, что было до начала всей этой комедии, что развернулась в драму.
Но вот в чем была проблема: у него не было прошлого такого, как он себе представлял. Макс всегда был отдельно, всегда был со своей женой, но сейчас ее нет. И только из-за этого, Роб был благодарен Винсенту.
- Остаться с тобой? Разве вы не убиваете предателей? Пуля в голову или что там еще? - Торн кривит губы в ухмылке, проводя ими по щеке мужчины. - Бесславная смерть.
Поцелуй выходит каким-то детским, даже целомудренным. Проверка, а что дальше? Оттолкнет или нет? Торн медлит, пока сам не зная, чего хочет. Здоровая рука сама собой сжимается на предплечье мужчины, выпуская когти, но не раня главу мутантов.
- Даже не думай, что ты убьешь меня, - Торн кусает мужчину за губу, после проводя по ней языком. Он чувствует вкус спирта, что неприятно жжет язык, чувствует дыхание Макса рваное и быстрое, почти как у него самого. Все это так знакомо и так забыто, все это так хочется вернуть. И так страшно, - сначала умрут все твои люди, падет твоя империя, и тогда я исчезну. Навсегда. Или с тобой. Ты хочешь исчезнуть, Райдер? Закончить войну?

[audio]http://pleer.com/tracks/4556562gmDi[/audio]

Макс промолчал, то есть даже так: не сказал то, что так хотел услышать Торн. Но это последнего и не удивило. Его бывший (уже нынешний?) любовник не привык к проявлениям чувств, никаких, кроме агрессии. В этом Райдер был просто профессионалом. И это в нем нравилось Робу. Хотя, если честно, то Торну нравилось в мужчине почти все, не считая желания командовать именно Робертом.
Это его "мой" звучит так пошло, так по собственнически, что мутант теряется на секунду. С одной стороны хочется врезать мужчине, дабы показать, что он только свой собственный, а с другой хочется подчиниться полностью, несмотря на все свои прежний эмоции.
Он знает, его убью, о да, его убьют, если он поддастся инстинкту и этому желанию. Его прикончит Винсент собственноручно. Макс - табу. Играть - но не трогать. Разозлить, измучить, да сделать все, что угодно, но только не возвращаться к прошлому, но черт возьми, это прошлое было слишком настойчивым и ярким. А сил сопротивляться не было. Он знает, какие пытки ожидают его, если Клерк прознает об этом, о, такие пытки сможет устроить ему лишь Бишоп, и даже Эмбер не сравнится с ним. Побои, наркотики, скальпели, что разрезают кожу - о, Торн представлял это все очень хорошо. Словно наяву представил всю ту боль, что доставит ему Винсент, но все равно позволил уложить себя на кровать.
- Твой.
Торн усмехается, но тут же прикусывает губу с каким-то маниакальным желанием разглядывая Макса. Шрам на плече мужчины заставляет Торна почти что виновато опустить глаза. Он не помнит зачем тогда вообще стрелял в Райдера. То ли это была месть, то ли отвлекающий маневр, чтобы Винсент доверился ему, то ли это было желание покончить со своим прошлым. Шпион снова поднимает глаза на Райдера, сталкиваясь с ним взглядом.
- И все?...
Торн хочет сказать что-то еще, но не успевает. Поцелуй выходит слишком грубым, слишком жарким, а прикосновения Макса сводят с ума, заставляя зажмурится и податься на встречу его рукам. Торн сравнивает. Винсент и Макс. Слишком разные. Почти две противоположности, кроме одного - оба фанатики и собственники. Торн сравнивает и понимает, что сейчас ситуация играет не в сторону Клерка.
Роб запускает правую руку в волосы Макса, а вторую изгибает так, что тело пронзает боль. Контраст прикосновений Райдера и собственных исхищрений так велик, что Торн не сдерживается и стонет в поцелуй, сильнее сжимая волосы любовника и кусая того за губу, чтобы почувствовать металлический привкус крови на языке.
Он мазохист, чертов мазохист, что боится боли. Он боится ее и любит в тоже время. Особенно сейчас, особенно с Максом.

Отредактировано Aldous Lindermann (2014-04-13 04:55:54)